Николай Владимирович Агафоников родился 1 сентября 1876 г. в селе Лекма Слободского уезда Вятской губернии. Его отец, Владимир Яковлевич, был диаконом местной Свято-Троицкой церкви. В возрасте семи лет Николай поступил в первый класс Медянского мужского земского училища.

С 1887 г. он обучался в Вятском духовном училище. Начиная с третьего класса мальчик стал петь в архиерейском хоре. Он обладал незаурядными музыкальными способностями, которые с детства в нем старалась развивать мама, Мария Андреевна.

Николай Агафонников в детстве.

В 1897 г. Николай окончил Вятскую духовную семинарию и был принят на место псаломщика Николаевского собора города Слободского Вятской губернии. 15 февраля 1899 г. Николай Владимирович женился на дочери священника села Волкова Нине Васильевне Федоровой. В этом же году он был рукоположен во диакона, а затем — во священника и получил назначение в Вознесенскую церковь села Загарья Вятского уезда. В этом храме батюшка прослужил 17 лет.

В 1910 г. отец Николай стал заведующим загарской церковно-приходской школой. В 1916 г. его назначили наблюдателем церковноприходских школ Вятского уезда и определили на священническую вакансию в Спасский собор, но уже 15 декабря 1917 г. перевели на служение в вятский Спасо-Преображенский женский монастырь.

23 февраля 1923 г. протоиерей Николай Агафоников был избран в состав Епархиального управления, не зависимого от обновленческого высшего церковного управления. В конце февраля его арестовали как члена группы, проводящей контрреволюционную деятельность, которая выражалась в противодействии обновленцам. Обвиняемых этапировали в Москву; в июле отец Николай был освобожден за недоказанностью обвинения из Бутырской тюрьмы и вернулся в Вятку. Здесь епископ Уржумский Авраамий (Дернов) назначил его в Знаменскую (Царево-Константиновскую) церковь.

В 1926 г. в Глазове протоиерей Николай встретился с епископом Глазовским Виктором (Островидовым). Владыка незаслуженно заподозрил отца Николая в сочувствии обновленцам, и последнему пришлось покинуть епархию.

Своим родным отец Николай тогда писал: «Тяжело... жить на свете, когда своя своих не познают и бьют...» Видимо, в ноябре 1927 г. отец Николай перебрался к своему сыну Герману в Подольск. Здесь он получил место в Феодоровской церкви села Ворсина. В 1928 г. его перевели в Покровский храм села Ерина, а в 1930 г. назначили настоятелем храма и благочинным.

16 октября 1937 г. протоиерей Николай был арестован и заключен в Таганскую тюрьму (следственное дело на него было заведено еще в сентябре). Батюшку обвиняли в контрреволюционной деятельности:

«...будучи враждебно настроен к советской власти и имел тесную связь с контрреволюционно настроенной группой лиц — Агафонниковым А.В., Фишер Е.В. и Подузовым В.В., ныне арестованными органами НКВД за контрреволюционную деятельность, совместно с ними организованно проводил антисоветскую деятельность среди населения. В мае месяце 1937 г. Агафонников в беседе с гр-ном Щ. высказывал ему свои контрреволюционные убеждения о плохой жизни при советской власти — говорил:

"Ну как, все так же живешь — маешься при советской власти, до чего дожили — ничего нет, ни хлеба, ни денег нет"...

В феврале месяце 1937 г. по поводу процесса над врагами народа Агафонников притуплял бдительность над врагами народа — говорил:

"Это не наше дело — вмешиваться и обсуждать эти дела; кто, что делает — за это он отвечает, а наше дело — сторона"».

Виновным протоиерей Николай Агафоников себя не признал. 3 ноября 1937 г. постановлением тройки УНКВД СССР по Московской области он был приговорен к высшей мере наказания и 5 ноября расстрелян и погребен в общей могиле на Бутовском полигоне НКВД. 30 июня 1989 г. отец Николай был реабилитирован.

Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 г. протоиерей Николай Агафоников причислен к Собору новомучеников и исповедников Российских. Память его совершается в праздник Собора новомучеников и исповедников Российских, 25 января (7 февраля), и в день мученической кончины, 23 октября (5 ноября).

Священномученик Николай (Поспелов)

Николай Васильевич Поспелов родился 28 февраля 1885 г. в селе Песьяны Владимирской губернии. Его отец, Василий Владимирович, служил в государственном казначействе и имел звание коллежского асессора, а мать, Екатерина Антоновна (урожденная Крылова), была дочерью священника. Она скончалась 15 января 1888 г. В. В. Поспелов женился вторично. В этом браке родилось еще пять детей. Положение семьи было очень тяжелым, временами приходилось голодать. В 1898 г. Василий Владимирович умер, заботу о детях разделили его сестры и брат покойной Екатерины Антоновны.

Священномученик Николай (Поспелов).

Николай Васильевич Поспелов окончил Муромское духовное училище, а в 1907 г. — Владимирскую духовную семинарию. Каникулы он проводил у своего дяди, священника Михаила Антоновича Крылова. Там он познакомился со своей будущей женой Анной Константиновной Красовской. Она была на семь лет старше Николая, и по этой причине его родственники сначала воспротивились браку, но позже изменили свое отношение. Жизнь семьи была непростой. В первое время Николай работал учителем в школе на станции Усад, там же преподавала и его супруга.

В семье родилось восемь детей, четверо умерли в раннем возрасте. «Сохранилось семейное предание, что первые роды у Анны Константиновны были очень тяжелые, родившийся ребенок оказался нежизнеспособен, и его едва успели в больнице окрестить, дав ему при крещении имя Николай. После этого Анна Константиновна в течение нескольких месяцев тяжело болела, и Николай Васильевич дал обет в случае выздоровления жены посвятить свою жизнь служению Богу». Свое обещание Николай Поспелов исполнил только в 1914 г., когда принял диаконский, а затем и священнический сан.

До 1922 г. отец Николай служил в церкви Рождества Христова в селе Заколпье Меленковского уезда Владимирской губернии, с 1922 по 1930 гг. — в храме великомученицы Параскевы в селе Житенине Орехово-Зуевского района Московской области. В 1929 г. священник и его жена были лишены избирательных прав. В 1930 г. индивидуальный налог, которым советская власть облагала священнослужителей, стал столь высок, что отцу Николаю пришлось продать все свое имущество и перейти в храм села Воскресенского Киржачского района Владимирской области. В 1931 г. священник Николай Поспелов стал служить в Успенской церкви села Воинова Гора Орехово-Зуевского района Московской области.

На праздник Успения Пресвятой Богородицы в село приехали представители обновленческого духовенства и силой захватили церковь. Отец Николай и диакон Николай Красовский совершили богослужение в частном доме.

В 1932 г. священник Николай служил в храме села Пустое Поле Шатурского района, в 1933—1934 гг. — в церкви Рождества Пресвятой Богородицы Орехова-Зуева, в 1935 г. — в Троицком храме села Каменка Ногинского района. Затем он был переведен в церковь Архангела Михаила села Былова Подольского района.

27 января 1938 г. протоиерей Николай с супругой отправился в соседний приход на отпевание. (Местный священник был к этому времени арестован.) После возвращения домой за отцом Николаем пришли сотрудники НКВД. Во время обыска была изъята Библия, ключи от храма и деньги.

После обыска семья помолилась, и священник Николай навсегда расстался со своими родными.

В течение трех дней протоиерей Николай Поспелов содержался в районном отделении НКВД, а затем его перевели в Таганскую тюрьму в Москве. 29 января 1938 г. на допросе он сказал:

«С политикой советской власти и коммунистической партии я не согласен по вопросу притеснения служителей религиозного культа путем наложения больших налогов, чем самым насильным путем заставляют отказываться от службы, т. к. верующих мало и налог платить нечем. В других каких бы либо вопросах у меня разногласий нет».

Отца Николая обвиняли в том, что, «...будучи враждебно настроен по отношению к существующему строю, вел контрреволюционную деятельность, проводил пораженческо-повстанческую агитацию, распускал контрреволюционную клевету против коммунистической партии и существующего строя».

На первом допросе протоиерей Николай виновным себя не признал «...за исключением того, что не согласен с политикой советской власти в части притеснения совершения религиозных обрядов путем непосильных налогов». 31 января 1938 г. состоялся повторный допрос. Его провел начальник Краснопахорского районного отдела Управления НКВД Московской области.

На вопрос следователя о контрреволюционной деятельности священник ответил: «Да, я распространял клевету на советскую власть и среди населения говорил, что советская воля хуже всякой тюрьмы, что русский народ ходит под ярмом агентуры, куда бы ни пойти — всюду за тобой следят агенты. Кроме того, я занимался контрреволюционной религиозной агитацией, говорил, что по новой Конституции священники имеют право ходить с молебнами. Сам я лично был не согласен с политикой коммунистов и соввласти в вопросе о религии, говорил, что священнослужителей репрессируют и угнетают налогами для того, чтобы насилием заставить отказаться от церковной службы, в этом во всем я себя виновным полностью признаю».

Были ли это добровольно данные показания протоиерея Николая Поспелова или же фальсификация следователя — для нас навсегда останется неизвестным. Спустя почти 20 лет в своем протесте прокурор Московской области указывал: «Доказательством виновности Поспелова в проведении антисоветской агитации явились признательные показания обвиняемого и показания свидетелей П. и Г., однако показания обвиняемого Поспелова вызывают сомнения в их объективности и правдоподобности, т. к. его показания резко расходятся с показаниями свидетелей...»

8 февраля 1938 г. тройка при Управлении НКВД СССР по Московской области приговорила протоиерея Николая Поспелова к высшей мере наказания. Он был расстрелян 17 февраля на Бутовском полигоне и погребен в общей могиле.

6 апреля 1940 г. сын отца Николая, Кронид, обратился в НКВД с просьбой пересмотреть дело отца и сообщить о его судьбе. В удовлетворении его просьбы отказали. В 1958 г. заявление о реабилитации мужа подала матушка Анна Константиновна. На этот раз была проведена дополнительная проверка, допрошены свидетели. Те, кто давал показания против протоиерея Николая в 1938 г., не могли вспомнить своих слов, да и сам факт допроса ставили под сомнение: «Свидетель Г., будучи передопрошен, показаний своих от 25/Х—37 г. не подтвердил и показал, что он не мог дать таких показаний, т. к. Поспелова Н. В. он совершенно не знал».

28 ноября 1957 г. Президиумом Мособлсуда постановление судебной тройки было отменено и дело за недоказанностью прекращено.

Протоиерей Николай Поспелов был прославлен в лике священномучеников Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 г. Память его совершается в праздник Собора новомучеников и исповедников Российских, 25 января (7 февраля), и в день мученической кончины, 4 (17) февраля.

 

Священномученик Пётр (Ворона)

Петр Иосифович Ворона родился 30 июня 1884 г. в селе Бакуры Волковысского уезда Гродненской губернии (Царство Польское). Его отец, Иосиф, был крестьянином. В 1901 г. Петр окончил церковноприходское училище и около 1905 г. выехал из Польши. Видимо, он перебрался в Москву, где зарабатывал на жизнь пением в церковном хоре.

Священномученик Пётр (Ворона).

С 1905 по 1908 гг. он состоял помощником регента Саввинского архиерейского хора. По окончании обучения в Московском музыкально-хоровом обществе Петр стал регентом Преображенского храма села Слепушкина Верейского уезда Московской губернии. На этой должности он оставался до 1910 г., когда перешел в храм Рождества Пресвятой Богородицы села Шестакова Клинского уезда.

В 1912 г. Петр Иосифович сдал экзамен Московской епархиальной комиссии и 6 апреля был назначен псаломщиком Николаевской церкви села Кувекина Подольского уезда. 12 сентября того же года викарием Московской епархии, епископом Можайским Василием (Преображенским), он был посвящен в стихарь. В том же году псаломщик Петр Ворона женился на Антонине Дмитриевне Воиновой. Через три года, 19 декабря 1915 г., Петр Иосифович был переведен в Успенский храм села Александрова Подольского уезда. Кроме исполнения должности псаломщика, он также состоял регентом приходского хора и учителем пения при Александровской церковноприходской школе, а с 1916 г. — и при Щаповской земледельческой школе.

С 1918 по 1922 гг. Петр Ворона являлся членом благочиннического совета. В него он был избран на съезде духовенства и мирян Подольского округа. В 1919 г. в семье родился сын Апполонин, а в 1921 г. — дочь Ангелина.

В 1923 г. Петр Ворона был приговорен народным судом к одному году лишения свободы, но в тюрьме отбыл 3 месяца и был освобожден по кассационной жалобе крестьян села Александрова.

14 июня 1926 г. на собрании прихожан и церковного совета Троицкого собора Подольска Петр Иосифович был избран псаломщиком и утвержден в этой должности архиереем. 28 января 1928 г. по ходатайству настоятеля собора протоиерея Сергия Левкиевского он был рукоположен во диакона. Хиротонию совершил епископ Подольский Иннокентий (Летяев).

В 1929 г. семья диакона Петра продала свой дом в селе Александрове и окончательно перебралась в Подольск. 13 сентября 1931 г. диакон Петр Ворона был рукоположен во священника и переведен в Покровскую церковь села Покров-Разницы, а в мае 1932 г. — в Николаевскую церковь села Домодедова Подольского уезда.

20 июня 1933 г. по ходатайству церковноприходского совета священник Петр Ворона был возвращен в Троицкий собор Подольска в должности псаломщика и регента. Ко дню Святой Пасхи 1934 г. архиепископ Дмитровский Питирим (Крылов) удостоил отца Петра права ношения набедренника «за трезвое и усердное служение Церкви Божией в качестве священника и регента Троицкого собора».

В октябре-ноябре 1937 г. в Подольском районе прошли массовые аресты духовенства. 27 ноября 1937 г. отец Петр был заключен в Серпуховскую тюрьму; следственное дело на него было заведено двумя днями ранее. Священника обвиняли в том, что он «...имел тесную связь с антисоветски настроенными лицами — священником Агафонниковым и княгиней Фишер, арестованными органами НКВД... за контр-революционную деятельность, и, находясь на службе в должности псаломщика в чине священника при подольском соборе, будучи враждебно настроенным к советской власти, среди населения города Подольска проводил контрреволюционную фашистскую агитацию...». Переписка с матерью, братом и сестрой, проживавшими в Польше, и желание выехать из СССР в Польшу также были поставлены ему в вину. Кроме того, отцу Петру предъявили обвинения в шпионаже и намерении нелегально пересечь польскую границу через Пинские болота.

На допросе 28 ноября 1937 г. священник сказал: «Признаю себя виновным в том, что я действительно к советской власти в 1931 году был настроен враждебно, потому что она меня обкладывала непосильными налогами, и, говоря о тяжелой жизни в СССР, я хотел выехать в Польшу. Последнее время антисоветских действий не проявляю».

5 декабря 1937 г. тройка при управлении НКВД СССР по Московской области приговорила отца Петра к высшей мере наказания. И декабря он был расстрелян и погребен в общей могиле на Бутовском полигоне.

В 1958 г. матушка Антонина Дмитриевна Ворона обратилась в органы КГБ с заявлением, в котором просила сообщить ей о судьбе арестованного в 1937 г. мужа. В результате проверки, проведенной органами КГБ, было решено:

«Руководствуясь указанием КГБ при СМ СССР № 108/сс от 24 августа 1955 года...

Зарегистрировать смерть осужденного, для чего сообщить в ЗАГС Подольского р-на Московской обл. о том, что Ворона Петр Иосифович, отбывая наказание в ИТЛ, умер 11 декабря 1941 г. от перитонита, и объявить заявителю о месте регистрации смерти осужденного».

Таким образом, родственники не узнали истинной причины и даты смерти отца Петра. Он был реабилитирован лишь 17 июля 1989 г.

Священник Петр Ворона был прославлен в лике священномучеников Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 г. Память его совершается в праздник Собора новомучеников и исповедников Российских, 25 января (7 февраля), и в день мученической кончины, 28 ноября (11 декабря).

 

Священномученик Сергий (Фелицын)

Сергей Васильевич Фелицын родился 18 февраля 1883 г. в селе Воронове Подольского уезда Московской губернии в семье священника. Образование Сергей получил в Перервинском училище и Московской духовной семинарии, где окончил три класса.

Священномученик Сергий (Фелицын).

В 1904 г. он был назначен псаломщиком Преображенской церкви села Бужарова Звенигородского уезда. Через три года, в 1907 г., Сергей Васильевич был переведен в Воскресенскую церковь села Сертякина Подольского уезда. Здесь он вступил в брак с Верой Сергеевной Осиповой.

По сведениям, указанным в анкете арестованного, семья Фелицыных воспитывала трех сыновей, дочь и внучку.

По свидетельству дочери, Тамары Сергеевны, в семье было четверо сыновей — Николай, Евгений, Борис и Владимир и две дочери — Александра и Тамара. Александра Сергеевна рано умерла, и воспитание ее дочери Нины также легло на плечи отца Сергия и его жены.

В 1919 г. Сергей Васильевич был рукоположен во диакона, а в 1921 г. — во священника. Позже он был награжден набедренником и камилавкой.

В селе Сертякине священник Сергий Фелицын прослужил до дня своего ареста 27 ноября 1937 г. (ордер был подписан еще 20 ноября). По некоторым сведениям, арест мужа так потряс матушку Веру Сергеевну, что она потеряла голос.

После заключения под стражу священник находился в Серпуховской тюрьме. Ему были предъявлены обвинения в антисоветской агитации: враждебное отношение к кандидатам в депутаты Верховного Совета, распространение слухов о том, что советская власть идет по пути Священного Писания, и т. п. Виновным отец Сергий себя не признал: «Виновным я себя в предъявленном мне обвинении не признаю, потому что среди населения с. Сертякина я антисоветской агитации не вел».

1 декабря 1937 г. постановлением тройки УНКВД СССР по Московской области священник Сергий Фелицын был приговорен к высшей мере наказания. 15 декабря он был расстрелян и погребен в общей могиле на Бутовском полигоне НКВД.

5 мая 1959 г. в Президиум Московского областного суда был направлен прокурорский протест об отмене приговора и прекращении уголовного дела в отношении священника Сергия Фелицына.

22 мая Мособлсуд своим постановлением отменил решение тройки УНКВД от 1 декабря 1937 г., и отец Сергий был реабилитирован.

Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 г. священник Сергий Фелицын был прославлен в лике священномучеников.

Память его совершается в праздник Собора новомучеников и исповедников Российских, 25 января (7 февраля), и в день мученической кончины, 2 (15) декабря.

 

Священномученик
Тимофей (Ульянов)

Тимофей Константинович Ульянов родился 3 мая 1900 г. в селе Трубинка Кирсановского уезда Тамбовской губернии в семье крестьянина. После окончания обучения в земской школе он стал служить псаломщиком в храме (примерно с 1917 г.).

В 1931 г. Тимофей Константинович переехал в Московскую область и в 1932 г. был рукоположен во диакона, а затем — во священника.

В 1933 г. отец Тимофей был направлен служить в Вознесенскую церковь села Сатина - Русского Подольского района. Кроме совершения богослужений в своем храме, отец Тимофей исполнял священнические требы и в селе Кленове. Видимо, это связано с тем, что местную Никольскую церковь там закрыли еще в 1927 г.

26 ноября 1937 г. Тимофея Ульянова арестовали и заключили в Серпуховскую тюрьму. По одному делу с ним проходил священник Троицкой церкви села Ознобишина Александр Троицкий.

На момент ареста ближайшими родственниками Тимофея Константиновича являлись отец, Константин Егорович, и два брата — Иван и Петр. Сведений о жене в материалах следственного дела нет.

Отцу Тимофею предъявили обвинение в активной контрреволюционной деятельности: «Троицкий А. А. и Ульянов Т. К., будучи враждебно настроенными к существующему строю и поддерживая между собой связь, вели активную контрреволюционную деятельность среди населения против существующего строя и мероприятий советской власти, распространяя контрреволюционную клевету на соввласть, распуская слухи о скорой войне и свержении советской власти». 27 ноября 1937 г. отец Тимофей был допрошен.

О своих связях с другими священнослужителями обвиняемый сообщил следующее: «Проживая в Подольском районе с 1931 г., я поддерживал связи с Вороной Петром Осиповичем — священник, служит регентом в соборе г. Подольска, Агафонниковым Николаем — бывший священник д. Ерино, ныне арестованный органами НКВД, Троицким Александром Арсентьевичем — священник с. Ознобишина Подольского района, арестованный органами НКВД 26/XI—37, и Тюриным Петром Филипповичем — гр-н с. Сатина-Татарского, работал председателем церковного совета в селе Сатине-Русском». Вопроса о признании вины священнику Тимофею Ульянову даже не задали, но в обвинительном заключении указано, что виновным он себя не признал.

1 декабря 1937 г. постановлением тройки УНКВД СССР по Московской области отец Тимофей был приговорен к 10 годам заключения в исправительно-трудовом лагере. На некоторое время его перевели в Таганскую тюрьму. Наказание священник отбывал в Хабаровском крае, в Нижне-Амурском исправительно-трудовом лагере, где и умер от голода 23 июня 1940 г. и был погребен в неизвестной могиле на лагерном кладбище. 31 мая 1989 г. отец Тимофей был реабилитирован.

Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 2000 г. священник Тимофей Ульянов был прославлен в лике священномучеников. Память его совершается в праздник Собора новомучеников и исповедников Российских, 25 января (7 февраля), и в день мученической кончины, 10 (23) июня.

 

Преподобномученица Татьяна (Фомичева)

Татьяна Алексеевна Фомичева (1897 – после 1937), послушница, преподобномученица.
Память 20 ноября и в Соборе Новомучеников и Исповедников Церкви Русской.

Родилась в 1897 году в селе Надовражное неподалеку от г. Воскресенска (ныне Истра) Московской губернии в крестьянской семье.

В девятнадцать лет, испросив благословение у своего духовника и у родителей, Татьяна пошла пешком в близлежащий Борисоглебский женский монастырь в селе Аносино и в 1916 году была зачислена послушницей этой обители.

В 1928 году монастырь был закрыт, и Татьяна вернулась к родителям в с. Надовражное.

В 1930 году властями был разрушен Надовраженский Богородице-Рождественский храм. Тогда вместе с другой послушницей Аносиной пустыни, Марией Брянцевой, Татьяна прибилась к 12 сестрам Крестовоздвиженского монастыря из с. Лукино Подольского района, которые, после разгона в 1926 г. состоявшей из монахинь сельскохозяйственной артели, устроились на работу в открытый в стенах обители дом отдыха имени Карпова или рукодельничали, поселясь в окрестных деревнях. На службу они ходили в храм Пророка Илии в соседнем селе Лемешево. В хоре этой церкви пели и аносинские послушницы Татьяна и Мария.

В начале 1931 года ОГПУ сфабриковало «дело» против монахинь Крестовоздвиженского монастыря.

Допрошенный 13 мая 1931 года следователем ОГПУ директор дома отдыха показал, что

«в бывшем монастыре до сих пор висят колокола, кресты, стенные гравюры икон и разные церковные украшения, а за оградой монастыря находится церковь. Чем объясняется, что до сего времени не сняты колокола и монастырь не переделан в нормальный вид, трудно сказать. Однако пребывание до сего дня двенадцати монашек и их антисоветская деятельность дает основание полагать, что отсталое население окружающих деревень находилось под их влиянием и не подписывалось за снятие колоколов с монастыря. Двенадцать монашек составляют не что иное как общину вокруг бывшего монастыря, имеют общение между собой, проживают при монастыре, связаны с кулацким элементом, агитируют среди крестьянства, имеют общение с отдыхающими, всячески стараясь воздействовать на них, показывая себя обманутыми советской властью».
Культработник дома отдыха показал:

«Выскажу свое мнение о «святом» очаге вокруг церкви. Хотя я сталкивался всего два-три раза с этим очагом во время обследования местности, и причем очень поверхностно, тем не менее я ярко ощутил именно гнездо и рассадник, враждебный нам, со своими зловещими старухами, проклинающими нашу установку. Характерно отметить, как сильно их влияние. Девушки-крестьянки в возрасте до двадцати пяти лет, с которыми я разговаривал около церкви, веруют в Бога и на мои попытки разубедить их сначала прислушивались, но скоро отмахнулись и пошли в церковь, руководимые старухами-монашками. Зимой были отмечены случаи, когда отдыхающие также ходили в церковь, поэтому мое мнение таково, что нужно вообще ликвидировать этот очаг вплоть до снесения церкви».
Послушниц Татьяну и Марию арестовали 15 мая 1931 г. в числе 17 монахинь, инокинь и послушниц из различных обителей, поселившихся подле закрытого Крестовоздвиженского монастыря. Девушек заключили в Бутырскую тюрьму в Москве.

Хозяйка дома в селе Лемешево, где жила послушница Татьяна, показала, что та занимается рукоделием, которое продает крестьянам соседних деревень, и что она настроена против мероприятий советской власти. Одна из лжесвидетельниц показала, что послушница Татьяна является ярой церковницей и ведет активную антисоветскую деятельность.

29 мая 1931 г. тройка ОГПУ приговорила послушниц Марию и Татьяну к пяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь, наказание отбывали в Сиблаге.

После досрочного освобождения в 1934 году Татьяна и Мария поселились за 100-километровой (от Москвы) зоной - в с. Высоково Волоколамского района. Вскоре девушки стали помогать только что переведенному из Москвы протоиерею Владимиру Медведюку, настоятелю Троицкого храма в с. Язвище.

Дочка батюшки Ольга Владимировна, бывшая в то время маленькой девочкой, вспоминает о необыкновенной кротости и скромности Татьяны. Говорила она всегда тихим голосом и вообще казалась незаметной, однако среди прихожан «монашки» как-то выделялись особым благочестием.

Татьяна не любила выказываться, и похвала человеческая, столь лестная для душ тщеславных, тяготила ее. Ольга Владимировна вспоминает, как однажды в храме не было чтицы и батюшка благословил читать на клиросе Татьяну, однако это предложение так смутило ее, что она пыталась уклониться, отговариваясь своим неумением, однако «за послушание» прочла положенное по уставу – да так проникновенно и мелодично, что этот эпизод навсегда запечатлелся в памяти маленькой Оли. После этого случая Татьяна была назначена постоянной псаломщицей, также пела она на клиросе. В основном же Татьяна предпочитала скромные труды, помогая батюшкиной семье по хозяйству.

Послушницы Татьяна и Мария были арестованы вечером 24 ноября 1937 года в доме у священника. Сотрудники НКВД застали их за рубкой капусты. Ордера на арест были выписаны на протоиерея Владимира, его сына Николая и на послушницу Марию Брянцеву. На арест Татьяны Фомичевой даже не было ордера. Однако Николая дома не оказалось: он буквально на несколько минут отлучился к соседям, - и вместо него взяли вторую послушницу. Когда же Николай узнал, что за ним приходили, тут же бросился на станцию – не на ближайшую, где его уже поджидали, чтобы арестовать, а на следующую, и это его спасло.
Арестованных отправили в волоколамскую тюрьму. 26 ноября на допрос были вызваны председатель сельсовета, секретарь сельсовета и «дежурные» свидетели, которые подписали показания, написанные следователем. Отца Владимира и послушниц обвиняли «в гнусной контрреволюционной клевете против проводимых мероприятий партии и советской власти на селе, срыве подготовительной работы к выборам в Верховный Совет» и религиозной пропаганде. Виновными они себя не признали и никого не оговорили. Следствие было завершено 28 ноября, а уже на следующий день тройка НКВД приговорила о. Владимира к расстрелу, а послушниц Татьяну и Марию к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь.

Послушница Татьяна скончалась в казахстанском лагере. Точное место и время ее преставления не установлены. Мария Брянцева после окончания срока заключения вернулась домой.

Татьяна Фомичева причислена к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 для общецерковного почитания.

Фишер Елизавета Владимировна (1885)

• Дата рождения: 1885 г.
• Место рождения: Москва
• Пол: женщина
• Профессия / место работы: Из дворян, урожденная княгиня Водбольская
• Место проживания: Московская о., г. Подольск, Парадный пр-д, 9-7

---

• Где и кем арестован: Московская о., г. Подольск
• Дата ареста: 14 сентября 1937 г.
• Обвинение: "контрреволюционная деятельность"
• Осуждение: 10 октября 1937 г.
• Осудивший орган: тройка при УНКВД СССР по Московской обл.
• Статья: 58-10 ч. 1 УК РСФСР
• Приговор: 8 лет ИТЛ
• Место отбывания: Московская о., г. Серпухов, тюрьма (14.09.1937—1937 гг.)
• Дата реабилитации: 9 августа 1957 г.
• Реабилитирующий орган: Московский областной суд

 

 

 

Из дворян, урожденная княгиня Водбольская

ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ[1]

• Места проживания
  • Московская о., г.Подольск, Парадный пр-д, 9–7 
    Год окончания 1937 
    День окончания 14 
    Месяц окончания 9 
    Домохозяйка, находилась на иждивении мужа, педагога в 8 школе г.Подольска
  
  
  
   
  Аресты
  • Московская о., г.Подольск 
    Год ареста 1937 
    День ареста 14 
    Месяц ареста 9 
  
  
  
   
  Осуждения
  • тройка при УНКВД СССР по Московской обл. 
    10/10/1937 
    Обвинение "контрреволюционная деятельность" 
    Статья ст.58–10 ч.1 УК РСФСР 
    Приговор 8 лет ИТЛ 
    Групповое дело "дело прот. Александра Агафонникова и др. Московская обл., 1937г." 
    Проходила по делу N 8546 о "группе антисоветски настроенных лиц — Агафонникова А.В.,
    Подузова В.В., Фишер Е.В.". Согласно материалам дела, "группировала вокруг себя
    отсталых, религиозных женщин, проводя... незаконные сборы на церковь...
    воспитывала детей рабочих в антисоветском духе".
    Из обвинительного заключения: обвиняется "в том, что являясь участницей
    контрреволюционной группы, вела активную контрреволюционную деятельность,
    производила незаконные сборы денег с верующих, внушала контрреволюционные
    взгляды детям по отношению к коммунистам"
  
  
  
   
  Места заключения
  • Московская о., г.Серпухов, тюрьма 
    Год начала 1937 
    День начала 14 
    Месяц начала 9 
    
    
  
  
  
   

Реабилитация

• Дата 09/08/1957 
  Кем реабилитирован Московский областной суд 
  По году репрессий 1937 

Подузов Василий Владимирович (1899)

Фотографии[1] [2] [3] [4] 

 

 

Подузов Василий Владимирович (справа). Слева сын расстрелянного протоиерея Николая Агафонникова — Владимир, середина 1950-х годов

 

 

Подузов Василий Владимирович (в центре) с сыновьями протоиерея Николая Агафонникова — Владимиром (слева) и Германом. Впереди Ольга — падчерица Владимира. Середина 1950-х годов

 

 

Подузов Василий Владимирович с дочерью прот.Николая Агафонникова Лидией (рядом) и женой ее брата Владимира Татьяной

 

ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ[по 1923г.] [до сентября 1947г.] [с сентября 1947г. по август 1954г.] [до 1957г.] [1957-1970гг.]

− Образование

Вятская городская высшая начальная школа

 

Год окончания

 

1916

 

В 1916г. окончил городскую высшую начальную школу (7 классов).

До 1918г. помогал отцу в торговых делах. После расстрела отца в 1918г.

поступил работать счетоводом в леспромхоз Советского р-на при Володинском

лесопильном заводе и проработал 9 месяцев.

В 1919–1923гг. служил сначала переписчиком, а потом делопроизводителем в

военкомате

СлужениеВятская о., Великорецкий р., с.Верховино

 

Должность

 псаломщик 

Год начала

 

1923

 

По сведениям [1] начал служение в с.Горохово, а затем служил в с.Верховино.

В 1923г. посвящен в стихарь

АрестыВятская о.

 

Год ареста

 

1923

 

ОсужденияНародный суд Великорецкого района Вятской обл.

 

././1923 

Обвинение

 

неуплата подоходного налога

 

Приговор

 3 месяца принудительных работ 

Наказание отбыл полностью. Лишался избирательных прав

СлужениеВятская о., Великорецкий р., с.Верховино

 

Должность

 псаломщик 

Год окончания

 

1930

 

Московская о., Подольский р., с.Ерино, Покровская церковь

 

Должность

 псаломщик 

Год начала

 

1930

 

Приехал служить в с.Ерино по приглашению прот.Николая Агафонникова, с которым

был знаком с 1924г. в г.Вятке

Московская о., Подольский р., с.Лемешово, Ильинская церковь

 

Должность

 псаломщик 

Год окончания

 

1937

 

Месяц окончания

 

9

 

АрестыМосковская о., Подольский р.

 

Год ареста

 

1937

 

День ареста

 

14

 

Месяц ареста

 

9

 

Обвинение при аресте

 

"антисоветская агитация, контрреволюционная деятельность среди населения против Соввласти и существующего строя"

 

Был арестован вместе с протоиереем Александром Агафонниковым и княгиней Е.В.Фишер

Осуждениятройка при УНКВД СССР по Московской обл.

 

10/10/1937 

Обвинение

 

"участник к/р группы, активная к/р деятельность против существующего строя"

 

Статья

 

ст.58–10 ч.1, 58–11 УК РСФСР

 

Приговор

 10 лет ИТЛ 

Групповое дело

 

"дело прот. Александра Агафонникова и др. Московская обл., 1937г."

 

Проходил по делу N 8546 о "группе антисоветски настроенных лиц — Агафонникова А.В.,

Подузова В.В., Фишер Е.В.".

Из обвинительного заключения: обвиняется "в том, что имея тесную связь с

контрреволюционно настроенными лицами Агафонниковым и Фишер, вел активную

контрреволюционную деятельность среди населения против Соввласти и существующего

строя".

Одновременно проходил свидетелем по делу митрофорного протоиерея Николая Агафонникова.

Виновным себя не признал

Места заключенияМосковская о., г.Серпухов, тюрьма

 

Год начала

 

1937

 

День начала

 

14

 

Месяц начала

 

9

 

Год окончания

 

1937

 

Горная Шория, ИТЛ

 

Новосибирск, ИТЛ

 

Кемеровская о., Юргинский ИТЛ

 

Кемеровская о., Тайгинский ИТЛ

 

Год окончания

 

1947

 

Месяц окончания

 

9

 

Места проживанияКировская (Вятская) о., г.Советск (слоб.Кухарка)

 

Год начала

 

1947

 

Месяц начала

 

9

 

Год окончания

 

1951

 

Месяц окончания

 

9

 

В сентябре 1947г. вернулся из заключения на родину. Работал грузчиком в

конторе Заготзерно, а позднее — счетоводом в туберкулезном санатории

АрестыКировская (Вятская) о., г.Советск

 

Год ареста

 

1951

 

Месяц ареста

 

9

 

ОсужденияКировское областное отделение МГБ

 

./12/1951 

Обвинение

 

"к/р пропаганда и агитация"

 

Статья

 

ст.58 УК РСФСР

 

Приговор

 вечная ссылка в Кустанайскую обл. 

Отправлен на "вечное поселение"

Места заключенияКазахская ССР, Кустанайская о., Федоровский р., Кень-Аральский зерносовхоз

 

Год начала

 

1951

 

Месяц начала

 

12

 

Год окончания

 

1954

 

Месяц окончания

 

8

 

В ссылке работал скотником в зерносовхозе, а позже бригадиром молодняка

крупного рогатого скота. В августе 1954г. без всякого ходатайства с его стороны

был освобожден, но судимость с него не была снята

Места проживанияКазахская ССР, Кустанайская о., Федоровский р., Кень-Аральский зерносовхоз

 

Год начала

 

1954

 

Месяц начала

 

8

 

Год окончания

 

1955

 

Месяц окончания

 

5

 

После освобождения из ссылки еще некоторое время продолжал работать добровольно

в том же зерносовхозе. В мае 1955г. уволился (по собственному желанию, из-за

болезни) и уехал к сестре в Горьковскую обл.

Нижегородская (Горьковская) о., Хмелевицкий р., пос.Сявы, Октябрьская ул., д.7

 

Год начала

 

1955

 

Месяц начала

 

5

 

Год окончания

 

1957

 

В заключениях и ссылках Василий Владимирович потерял здоровье, у него болели

ноги, он еле ходил. Не работал, жил на иждивении родных.

20 ноября 1956г. он направил заявление в Верховный Совет СССР с просьбой о

снятии с него судимости. 24 декабря заявление было получено подразделением КГБ.

Весна-лето 1957г. органы прокуратуры проводили дополнительную проверку архивно-

следственного дела от 10 октября 1937г. с передопросами свидетелей и допросами

новых свидетелей. 9 августа 1957г. постановлением президиума Московского областного

суда за номером 2100 протест прокурора удовлетворен, уголовное дело за недоказанностью

обвинения прекращено

Рукоположениедиакон

 

1958

 

День

 

14

 

Месяц

 

9

 

иерей

 

1958

 

День

 

18

 

Месяц

 

9

 

СлужениеКировская о., г.Халтурин (Орлов)

 

Должность

 псаломщик 

Год начала

 

1957

 

День начала

 

15

 

Месяц начала

 

8

 

Год окончания

 

1958

 

День окончания

 

13

 

Месяц окончания

 

9

 

Служил псаломщиком в то же время и в с.Быстрица Юрьянского р. Кировской о.

Кировская о., Медянский р., с.Великая Река

 

диакон, священник 

Год начала

 

1958

 

День начала

 

18

 

Месяц начала

 

9

 

Кировская о., г.Слободской, Екатерининская церковь

 

священник 

Год окончания

 

1970

 

В 1960-е годы служил вторым священником в Екатерининской церкви до кончины

в 1970г.

Кончина1970

 

Место

 

Кировская о., г.Слободской

 

Место захоронения

 

Кировская о., г.Слободской, городское кладбище

 

РеабилитацияДата

 

09/08/1957

 

Кем реабилитирован

 

Московский областной суд

 

По году репрессий

 

1937

 

Публикации

Протоиерей Алексий Сухих. "Вспомним поименно. Кн.3. Киров (Вятка), 2004г. 

С.58–60. 

Заявители

Кордюков Владимир Иванович 

Документы

ГА РФ. Ф.10035. Оп.1. Д.П-34901. 

Л.78.

 

 

 

Митрополит Серафим (Чичагов): из полковников – в священномученики

Анастасия Коскелло | 11 декабря 2013 г.

 

11 декабря 2012 года исполняется 75 лет со дня мученической кончины святителя Серафима (Чичагова). Офицер царской армии, выдающийся артиллерист, а также врач, композитор, художник… Он оставил мирскую славу ради служения Христу и принял священный сан по послушанию своему духовному отцу — святому Иоанну Кронштадтскому. 11 декабря 1937 года в возрасте 82 лет он был расстрелян на полигоне Бутово под Москвой.

 

В РПЦ заявили о необходимости вынести тело Ленина из Мавзолея
71
5
Прочитали 35 584 раз

Тело Ленина необходимо было вынести из Мавзолея сразу после распада СССР. Об этом заявил глава синодального отдела внешних церковных связей митрополит Волоколамский Иларион в программе «Церковь и мир».

Подробнее на РБК:
http://www.rbc.ru/rbcfreenews/58e127ee9a794779cd204c9

https://www.pravmir.ru/mitropolit-serafim-chichagov-iz-polkovnikov-v-svyashhennomucheniki/

 

 

НОВОМУЧЕНИКИ

ТРИ СВЯТЫХ БРАТА

О своих предках, мучениках Агафониковых, рассказывает вологодский краевед Владимир Кордюков

Старинный вятский род священнослужителей Агафониковых пресёкся во время сталинских репрессий в 1937 году на трёх родных братьях – заслуженных протоиереях Николае, Александре и Василии. Их расстреляли одного за другим на Бутовском полигоне. Долгое время родные дети ничего не знали о судьбе своих отцов. Арестовывали и увозили, как всегда, внезапно, чаще ночью. О них, объявленных «врагами народа», боялись упоминать даже в кругу семьи. Что уж говорить о том, как трудно приходилось детям «врагов народа». И тем не менее почти все дети новомучеников Агафониковых в советское время выбились «в люди».

С внуком священномученика Василия – Владимиром Кордюковым – я встретился в Вологде, где он работает и проживает. Более десяти лет он активно занимается поисками своих корней, объездил все места служения своего деда, встретился со многими родственниками, в числе которых композиторы, артисты, профессора. О своих поисках Владимир Иванович рассказывал мне, дорожа каждой крупицей сведений, обнаруженных им в огромном родословии Агафониковых.

Я чувствовал вину перед памятью деда

– Долгие годы мы с сестрой только и знали о деде, что он был священником и сидел в тюрьме, – начал свой рассказ Владимир Иванович. – Мама говорила, что он и вся семья пострадали безвинно. Чаще разговор заходил о пережитых в детстве мытарствах самой мамы, сестры Нины и старшего брата Валериана, которого все звали Валентином. Дядя Валя сам отбывал срок в сталинское время, знал о лагерной жизни не понаслышке. Всегда говорил моей сестре, своей любимице Люсе: «Никогда не участвуй в коммунистических стройках». Он считал, что, как и в сталинское время, там используется рабский труд «зеков», а комсомолки работают учётчицами. Ещё учась в школе, впрочем и позднее – в институте, я считал, что у нас зря не сажают, и с недоверием относился к словам мамы, что её отец пострадал безвинно. Лишь когда о масштабах репрессий нам стало известно, я устыдился своего недоверия, почувствовал вину перед памятью деда. С тех пор я стремился как можно больше узнать о нём и обо всём его роде.

К тому времени достоверных сведений о судьбе деда после его второго ареста у нас не было. Ещё в 1959 году мама дважды подавала запросы об отце, на что ей сообщили, что он 3 декабря 1937 года был осуждён на 10 лет лагерей, умер 9 декабря 1941 года от паралича сердца. Подобные ответы, согласно секретному указанию КГБ, получали тогда все родственники репрессированных и безвинно расстрелянных.

Мама об отце нам особо ничего не рассказывала. Да она толком ничего и не знала, потому что, когда его расстреляли, ей было 11 лет. А когда в первый раз арестовали – всего 4 годика, и потом пять лет они не виделись в связи с тем, что отец сидел в тюрьме.

Из-за гонений так получилось, что дед довольно много поменял приходов. Дольше всего служил в Благовещенском храме села Бобино Кировской области (где-то около десяти лет, с небольшим перерывом).

Когда его расстреляли, ему было 52 года. К тому времени у них в семье из шестерых осталось четверо детей и среди них младшая, моя мама Ольга.

Сразу же после принятия в октябре 1991 года закона «О реабилитации жертв политических репрессий» я направил в прокуратуры Московской и Кировской областей заявления о реабилитации моего деда, и в июле 1992 года получил справку о том, что дед реабилитирован в 1989 году. После этого у меня появилась возможность ознакомиться с его уголовными делами, которые находились в управлениях КГБ в Кирове и Москве. Тогда же я получил справку о смерти деда, где сообщалось, что он был расстрелян 9 декабря 1937 года. Первым в том же году на Покров расстреляли среднего брата Александра. А 5 ноября такая же участь постигла старшего брата Николая.

На допросах держались твердо

– Их дела как-то связаны между собой?

– По-видимому, связаны, потому что старший брат Николай был Подольским благочинным и после первых тюремных заключений и гонений на своих братьев в Вятском крае помог им устроиться в Подмосковье. Когда в октябре–ноябре 1937 года в Подольском районе начались массовые аресты священнослужителей, то в первую очередь забирали самых деятельных. В их числе как раз оказались братья Агафониковы. После того как взяли о. Александра, отец Николай сам пошёл в органы НКВД, чтобы разобраться и упредить свой арест. Он чувствовал, что и над ним сгущаются тучи. Но вместо этого сам попал в тюрьму. Следом за ним арестовали и младшего брата Василия.

Но если после первого ареста в обвинительном заключении у моего деда указывалось, что «поп Агафонников свою кафедру в церкви села Бобина использовал для антисоветской агитации, где под видом проповедей внушал присутствующим вредность коллективизации сельского хозяйства и существования советской власти», то после второго ареста, 30 ноября 1937 года, ему вменялось ревностное исполнение своего пастырского долга.

Священнослужителя обвинили в том, за что нужно награждать: что он посещал своих прихожан, убеждал ходить их в церковь, особенно в праздничные дни, «затягивал» богослужения до 13-14 часов, при этом в церкви каждый раз бывало от 70 до 350 человек. Приписывалось отцу Василию и намерение сорвать выборы в Верховный Совет СССР, назначенные на воскресенье 12 декабря, путём организации массового посещения прихожанами церкви в этот день.

Как и после своих первых арестов, все три брата на допросах держались очень твёрдо, не дав ни одного порочащего себя и других людей показания, несмотря на настойчивые требования следователя. Однако исход дела был заранее предрешён. По постановлению тройки НКВД «за антисоветскую агитацию и пропаганду» все они были приговорены к высшей мере наказания.

Так же невинно был расстрелян за «антисоветскую агитацию» в 1942 году сын старшего брата Николая Серафим. Арестовали его по доносу сослуживца, администратора ансамбля, в котором Серафим Николаевич был художественным руководителем. Через донос, вспомнив какие-то кухонные разговоры, администратор решил устранить с карьерного пути коллегу.

– После того как вы ознакомились с делами в НКВД, как дальше продолжались ваши поиски?

– Ещё в 1994 году в Москве я разыскал дочь Николая Агафоникова Лидию Николаевну, которая являлась хранительницей семейного архива. Она среди многочисленных старинных фотографий показала мне снимок моего деда, которого я раньше не видел. Также у неё хранились дневники её отца, его переписка. Позже о всех своих архивных находках я сообщал Лидии Николаевне, она радовалась вместе со мной новым сведениям о наших родственниках, постоянно поддерживала меня в этих поисках.

В поисках своих корней

В январе 1998 года я решил поехать на родину матери в село Бобино, где в Благовещенском храме до своего первого ареста служил мой дед Василий. Я хотел найти свидетелей, которые бы подтвердили, как у семьи деда после его ареста отбирали имущество. Свидетелей этих событий мне найти не удалось, они к тому времени уже умерли. А вот местный краевед и учитель Раиса Ложкина организовала мне несколько встреч со старожилами села, которые ещё что-то помнили о церковной жизни, и дала несколько адресов кировских краеведов. Так я вышел на редактора «Вятских епархиальных ведомостей» Владимира Семибратова, который попросил меня написать статью о священниках Агафониковых и вдохновил на дальнейшие поиски. Благодаря первым публикациям я нашёл своего дальнего родственника по линии Агафониковых, доктора медицинских наук из Москвы Евгения Николаевича Мышкина, продолжил работу с «Вятскими епархиальными ведомостями», с клировыми ведомостями в архиве… Оказалось, что фамилия Агафоников образована от календарного имени Агафоник и правильно должна писаться с одной «н». Впервые она появляется в начале XVIII века у ученика Вятской славяно-латинской школы (предшественницы Вятской Духовной семинарии) Петра Андреевича Агафоникова, сына священника Николаевской церкви с. Юма Андрея Савиновича. От его сына Потапа, внука Савина и правнука Якова как раз и родился мой прадедушка Владимир.

Патриархальные нравы

Старший из братьев, Николай, родился в 1976 году в селе Лёкма Слободского уезда, когда его отец служил там дьячком в Троицкой церкви. А Александр и Василий родились уже в селе Медяны, куда семья переехала в 1880 году.

«Здесь-то и судил Господь прожить моим родителям почти всю свою жизнь, писал Николай. – В то время, когда мой родитель был назначен в с. Медяну на должность “указанного пономаря”, он лично испытал и пережил такие страшные минуты и потрясающие чувства, что современный человек наш с плохими нервами сошёл бы, кажется, с ума. Это была страшная ночь, вроде ночи из повести “Вий” Н. В. Гоголя... Дело было по осени. Наступила тёмная, чёрная осенняя ночь. Кругом жуткая ночная тишина; всё живое заснуло крепким, казалось, беспробудным сном. Только бодрственный чтец Псалтири тихо, медленно читает свои Давидские псалмы, прерывая их и разнообразя молитвами за умершего и сопровождая крестным знаменем и поклонами, да разве иногда нарушая жуткую ночную тишину случайным своим кашлем или сморканием (или же разве она нарушалась бурным сопением крепко заснувших в соседней комнате). Как вдруг, среди как раз, по его словам, могильной тишины, в самую глухую полночь со страшной силой, с шумом, треском раскрывается ближайшее к умершему и чтецу окно, вслед за сим откуда ни возьмись в это же окно вскакивает чёрная кошка и, что ещё страшнее, бурным, ворвавшимся через окно вихрем ветра сбрасывается с покойного покров и саван, и, в довершение ужаса чтеца, тушатся огни свеч, и лампы, и лампадки... “О! Как я тогда испугался”, – заключал обычно этот страшный свой рассказ бесстрашный мой родитель. Но, не потеряв самообладания, он спокойно зажёг огни, затворил окно, надел на усопшего саван и покров и с некоторым волнением от неожиданно-страшно происшедшего продолжал своё очередное дело чтения Псалтири до утра. Это событие особенно характеризовало покойного родителя как человека с большим самообладанием, с невозмутимым бесстрашием и смелостью, отличавшими его всю жизнь».

Николай оставил воспоминания о детских и юношеских годах («Моё детство и отрочество», «Вера», № 599), снабдив их красочными подробностями, ярко характеризующими церковную жизнь того времени. Он вспоминал:

«Много страдали мои оба родителя и от произвола местного настоятеля, протоиерея Иоанна, кажется Кибардина, бывшего к тому же тогда ещё и грозным на весь округ благочинным. Конечно, если попадало от него его сослуживцам-священникам, то что говорить о низших членах причта. Посылал, например, этот благочинный моего отца в ночь, в полночь с пакетами по благочинию, и отец мой безропотно и рабски-послушно запрягал свою лошадку и ехал, куда прикажут, бесплатно, из рабского послушания. Много осталось от этого времени в памяти моих родителей и курьёзов, по поводу произвола этого лекомского временщика.

Так, например, я запомнил, как они рассказывали о наречении им имени родившихся младенцев в приходе. Приезжают с крещением. Предлагают этому благочинному своё намеченное ребёнку имя. Нет, извините, ни в каком случае он не согласится дать имя, желательное родителям и родичам младенца. А вот пожалуйте – сегодня муч. Лампада, и будет Лампад, а особенно если ребёнок от девицы (который и записывался в метрики “незаконнорождённым сыном девки”), то уж тут без всяких разговоров непреклонный и суровый протопоп назначал своё имя, вроде Пигасий, Асигкрест, Хустозат, Голиндуха и пр.

И вот, по словам родителей, часто бывали такие курьёзы: бабка, привозившая ребёнка для крещения, забывала потом имя, произвольно и самовольно данное протопопом, и, принося младенца для крещения, коверкала имя и смешила этим даже и самого строгого Зевса-настоятеля.

– Как зовут ребёнка? – спрашивает дьякон при причащении.

– Подсвечник, отец дьякон.

– Как Подсвечник?! Такого имени нет.

Справляется в метрике – оказывается Лампад.

Другая бабка на этот же вопрос отвечает: «Пегашко, отец дьякон, Пегашко». Это значит Пегасий. Вместо Хустозад звали Худозад, вместо Асигкрест – Секрет, вместо Лупп – Лупентий и т.д. И всё это благодаря непонятному упорству временщика протопопа.

Действительно, в то старое время много таких типов-благочинных было, которые чувствовали себя неограниченными деспотами в отношении к подведомому им духовенству. Но, несмотря на такой режим со стороны этого сурового настоятеля-благочинного, наш покорный и смиренный герой-«причетник» (как их тогда называли) как-то сумел зарекомендовать себя в глазах этого временщика, и последний относился к нему более чем снисходительно, видимо даже с уважением, так как бывал в гостях у наших родителей.

По смерти последнего сынка, младенца Иоанна, моя дорогая мамаша дала обещание св. Николаю Чудотворцу (Великорецкому), что если по молитвам его пред Господом у неё будет сын, то она посвящает его ему, называя его именем, когда бы он ни родился, и при первом удобном случае отправляется на место явления его святой иконы, на Великую реку, и там служит благодарственный ему молебен...

Молитва её была услышана: первого сентября 1876 года волею судеб Божиих под знамением Царицы Небесной и под покровом Святителя и Чудотворца Николая появился на свет аз, многогрешный пловец по бурному сему житейскому морю, раб Божий Николай, недостойный тезоименитец моему великому ангелу – Святителю и Чудотворцу Николаю.

Хотя этот знаменательный для моих родителей акт и последовал 1-го сентября и по суровому капризному обычаю помянутого выше временщика с. Лекмы, протопопа о. Иоанна, я должен был быть назван или Симеоном, или – быть может – пооригинальнее, как любил настоятель, Иисусом Навином, или Аифаилом, Аммуном, Еводом, или Ермогеном, однако здесь сделано было исключение ради обещания матери, а также и ради уважения протопопа в отношении моих родителей – и наречено мне было великое, святое и общеизвестное во всём христианском (и даже не христианском) мире имя Николай».

Следом за Николаем в семье дьячка Владимира Яковлевича и Марии Андреевны появились ещё два сына – Александр и Василий. Все три сына, к радости боголюбивых родителей, стали священниками и в годы гонений твёрдо отстаивали православную веру в своей истине, вплоть до мученической кончины, за что удостоились святых венцов.

«Воспитание наше было чисто патриархальное, – вспоминал отец Николай Агафоников. – Каждое воскресенье и каждый праздник, за редким исключением, вместе с родителями мы были почти все в храме Божьем с самого малого возраста. Строго соблюдались у нас в семье посты и постные дни… Жизнь текла как-то особенно мирно, идиллично, просто и непринуждённо-отрадно».

Большое влияние на духовное воспитание братьев также оказал известный вятский старец того времени о. Стефан Филейский, недавно канонизированный в лике святых. Духовные чада этого старца жили и в селе Медяны, собирались, кроме храма, ещё и отдельно по домам для чтения его духовных сочинений, других поучений святых отцов. Их собрания всегда сопровождались молитвенными песнопениями, большей частью составленными самим о. Стефаном. Когда при владыке Сергии (Серафимове) старец из-за большой популярности своей пустыни был заключён в Вятский Трифонов монастырь, старший из братьев, учась в Вятской Духовной семинарии, часто бывал у него в келье и вёл с ним духовные беседы. Вместе с другими семинаристами он постоянно спрашивал благословения старца в своих учебных занятиях.

Этапы долгого пути

Николай после окончания семинарии вначале был назначен псаломщиком Николаевской церкви г. Слободского, став первым регентом знаменитого впоследствии Слободского хора. В 17-м году в связи с отделением школы от Церкви отца Николая перемещают священником в Преображенский женский монастырь. После октябрьского переворота их дом постоянно подвергался ночным обыскам: искали золото, драгоценности, которых не было. Да и откуда им было взяться в большой семье из 10 человек, где заработок имел только глава семьи. 23 января 1923 года протоиерей Николай был избран в состав епархиального управления, независимого от обновленческого Высшего церковного управления. В конце февраля был арестован в числе группы из шести человек, как наиболее активный приверженец Патриарха Тихона, препятствующий деятельности обновленцев. Тогда же арестовали и его отца, как священника-тихоновца. Этапом их доставили в Москву на Лубянку. В тюрьме продержали до июля и за недоказанностью улик отпустили. После освобождения из тюрьмы о. Николай вернулся в Вятку и был назначен в Знаменскую церковь. Через три года о. Николай встречается в Глазове с временным управляющим Вятской епархией епископом Виктором (Островидовым). Владыка, пользуясь непроверенной информацией, обвинил протоиерея Николая в связях с обновленцами и незаконном получении занимаемого им места. С болью и горечью о. Николай потом писал об этом недоразумении в письмах своим духовным чадам и членам семьи. Из-за этой незаслуженно понесённой обиды он не хотел больше служить в Вятке.

В ноябре вместе с семьёй о. Николай переезжает в Подмосковье, где служит до самого ареста. И где бы он ни служил, везде пользовался уважением и любовью как простых людей, так и священства. Он был широко образованным, любознательным пастырем. Чтобы понять истоки коммунистической идеологии, прочитал «Капитал» Маркса. Выписывал много церковной и светской литературы, играл на фортепьяно и скрипке. Любил красоту богослужений, особенно заботился о церковном хоре. А о его литературном даре свидетельствуют его воспоминания.

Гораздо меньше сведений осталось о среднем брате Александре и младшем Василии. Александр с 1919 года до своего первого ареста в 1927 году служит в Троицкой церкви г. Котельнича.

В обвинительном заключении говорится: священник Александр Агафоников, как благочинный, «сгруппировав вокруг себя реакционный элемент из духовенства города Котельнич и монашек, повёл усиленную работу по укреплению в пределах уезда старого православия для более усиленной борьбы с так называемой группой обновленческого духовенства и довёл работу по организации в г. Котельнич специальной епископской кафедры, что ему и удалось. В конце 1925 года в г. Котельнич приехал епископ Флавиан, который вскоре за антисоветскую деятельность в Ижевске Коллегией ОГПТ был выслан в ссылку.

Перед арестом епископ Флавиан дал Агафонникову строгий наказ держаться за старое, быть стойким и не бояться никаких угроз со стороны существующей власти и поручил ему нелегально исполнять должность наместника управляющего епархией... Будучи реакционно настроен против соввласти, он, Агафонников, в церкви устраивал посвящённые страдальцам за веру православные молебны, на которых демонстративно произносил тосты: многолетия страдальцам за веру православную, изгнанникам епископу Павлу, епископу Виктору и Флавиану, этим самым фанатично верующую публику натравливал на существующий государственный строй.

После приезда в Котельнич митрополита Кирилла (Смирнова) Агафонников способствовал агитации среди верующего населения о прибытии в Котельнич “святого митрополита” и паломничества к нему той же публики...»

За пастырской деятельностью отца Александра органы тщательно следили. Вначале, в 1926 году, на его квартире был арестован митрополит Кирилл, а потом и он сам. Отца Александра приговорили к высылке в Сибирь сроком на три года. Ещё три года после высылки он находился под гласным надзором в Кирове. В этот период недолго служил в с. Макарье, потом в Преображенском соборе г. Глазова. В это время его жена матушка Надежда жила в Кирове с тремя сыновьями в нищете. Весной 1933 года она скончалась от тифа.

В том же году при содействии брата Николая о. Александр устраивается в Ильинский храм с. Лемешево Подольского района. 14 сентября 1937 года его арестовали во второй раз. Через месяц, 14 октября, на Покров, расстреляли.

Больше всех в тюремных застенках провёл мой дед Василий. После семинарии он сразу же женился, был рукоположён в иереи, служил в с. Высокая Медянка, через год был переведён в с. Нема. Летом 1910 года вернулся в родное село Медяну, где служил в Троицкой церкви и продолжил работу законоучителя. В 1929 году возведён в сан протоиерея, и в том же году храм закрывали, наложив на общину большой страховой взнос в 1205 рублей. Матушка Клавдия уговаривала мужа найти другую работу, спокойную, но о. Василий своей пастырской деятельности оставить не мог. Он добился от властей открытия храма, необходимую сумму собрали прихожане. А в следующем году о. Василия арестовали по обвинению в организации группы, заключив в концлагерь на пять лет.

Отбывал наказание сначала в Усольском концлагере, затем в районе Магадана. Тогда этого города ещё не было. Место назначения – Ногайская бухта. Но, вернувшись в 1934 году, недолго он служил на приходе в Подмосковье – его арестовали вторично.

– Ваша мама рассказывала вам, каким дед был человек по характеру? – прерываю затянувшийся рассказ своего собеседника.

– Он был такой весёлый, неунывающий, – откликается Владимир Иванович. – У него какая-то неиссякаемая бодрость духа была. На это в нём все обращали внимание. После заключения он заметно постарел, ему было около пятидесяти, но в то же время матушка Клавдия говорила, что он возмужал. У него до этого телосложение было такое аскетическое. Сухощавый, как я сейчас. А из тюрьмы вышел заматеревшим.

– Кто был инициатором канонизации братьев Агафониковых?

– Московская епархия, поскольку они последнее время служили в храмах Московской епархии. Сначала на Архиерейском Соборе 2000 года были прославлены два старших брата, а в 2002 году – наш дед.

– Есть ли у вас их иконы?

– Иконы есть, только вот образа моего деда я пока что не видел. Возможно, сейчас он уже написан. В нижнем Воскресенском храме на Бутовском полигоне находятся все иконы Бутовских новомучеников, расположенные по датам их смерти. Когда я туда приезжал последний раз, то на том месте, где должна быть икона деда в сонме мучеников, пострадавших 9 декабря, было пока пусто.

– Есть ли у вас такие верующие родственники, которые молятся вашим святым предкам?

– Да, есть. Лидия Николаевна всегда считала своего отца святым человеком и молилась ему во всех случаях, когда ей необходима была молитвенная помощь. И обязательно по молитвам отца, как она считала, эту помощь получала. Да и другие верующие внуки и правнуки тоже молятся им как святым…

Владимир Иванович на прощание поделился со мной частью своих архивов со старинными неопубликованными фотографиями, которые и использованы при подготовке этого материала.